Действие IV

«Олигарх с человеческим лицом» пьеса

Я в л е н и е   I.

(Агранович, Чувайс, Утинский, Дерезовский).

Действие происходит на следующий день во дворе возле дома. Агранович копается в сиреневом саду. К нему подходит Чувайс.

Чувайс. Я ту слышал вчера краем уха, что вы с Утинским партию какую-то изобрели, да?

Агранович. Ага, «Наш исправдом – Россия» называется. А ты чего – вступить хочешь?

Чувайс. Ну… я подумал, что, наверное… Я тоже хочу распорядиться частью собственных средств на благо нашей любимой Родины, безвозмездно, конечно…

Агранович. Ура! Поздравляю! Вы сделали правильный выбор, товарищ Чувайс! Мы с радостью принимаем вас в наши ряды.

Чувайс. Да, я тоже хочу посильный вклад и всякое такое… Я тут подумал…

Вдруг вбегает Утинский, размахивая газетой.

Утинский. Ребята! Представляете! Тут такое!

Агранович, Чувайс (вместе).   Чего? Чего такое? Говори быстрей!

Утинский. Да вот, я тут вчера газету приобрел «Из рук в руки» – объявление чтоб дать, раскрыл и случайно прочел…

Агранович, Чувайс (вместе). Что? Что прочел? Говори быстрей! Где?

Утинский (раскрывает газету и читает объявление).  «Сдается коттедж на длительный срок в г. Ницце. 10 минут от метро, мебель, телефон, интернет – все имеется. Холодильник на каждом этаже (= 4 шт.), телевизор в каждой комнате (=25 шт.) + маленький на кухне. Гараж, сауна, солярий, бассейн, джакузи – все включено (отопление, кстати, тоже). Маленький парк 50 соток, собственный выход к морю. Срочно. Недорого. Тел. 8(901) 735-58-12, спросить Борю. (Если ответит Ельцын, сказать, что ошиблись номером). P.S. Оплату ежегодно по осени перечислять по безналу на счет правительства нашей любимой Родины».

Агранович, Чувайс (вместе). Ого! Вот это да! Да это ж наш Дерезовский, не иначе! Вот выдумал тоже нормально!

Утинский. А я так считаю – верно, чего добру пропадать. Все равно ведь он не живет там пока (вздыхает) и неизвестно еще, когда будет, а может, и вообще… боюсь сказать даже.

Агранович. Да я не о том. Нет, как это мы сами до этого не додумались! Давайте воззвание напишем, типа: «Сдаешь коттедж народу!» А? Как вам?

Утинский. Это мы сейчас у Дерезовского спросим, как ему. Вон он топает.

Появляется Дерезовский.

Агранович, Чувайс, Утинский (вместе). Привет, привет! А мы тут твое объявление читаем. Ведь это ты написал? Да?

Дерезовский. Да, я.

Чувайс. Ну и как, много тебе сосчитали за это?

Дерезовский. А это я еще не знаю.

Агранович. А когда узнаешь?

Дерезовский. Когда деньги в бюджет придут, тогда и узнаю.

Утинский (чешет в голове). Так, по самым скромным подсчетам сумма составит одну четвертую часть всего годового бюджета страны.

Агранович. Вот здорово! Ребята! У меня идея!

Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). Какая?

Агранович. А что, если… что, если мы тоже свои коттеджи сдадим?! Представляете, чего будет!

Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). Чего будет?

Агранович. А того – получится целый новый бюджет! Вот!

Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). И чего?

Агранович. А того – может, нам тогда целый год сосчитают сразу. Каждому.

Дерезовский. Ишь, хитренький какой нашелся. Чего это нам каждому по году вдруг сосчитают, если годовой бюджет всего один выйдет?

Агранович. Вот ты умный человек, Боря, детей, (умиляясь) этих ангелочков,  этих крошек, этих… этих  чудных созданий уму-разуму учишь, а  сам –  простых вещей не понимаешь.

Дерезовский. Каких вещей?

Агранович. Ну, сам посуди, если все мы вместе одновременно отправим деньги в бюджет, получится целый новый бюджет, да?

Дерезовский кивает, и все кивают тоже.

А вот если мы отправим не все вместе и не одновременно, то – ничего не получится.

Дерезовский. Это почему?

Агранович. Как тебе объяснить… Мягко выражаясь, и иносказательно, как ты любишь: Muck and money go together[1].

Дерезовский. А, ну так  бы сразу и сказал. Теперь я понял, однозначно!

Агранович. Тогда давайте: кто поддерживает этот проект, прошу голосовать открытым голосованием, изъявляя собственное желание поднятием правой руки!

Агранович, Дерезовский, Утинский поднимают руки. Чувайс жмется, спрятав руки за спину.

Агранович. А ты, чего, Толя? Не хочешь?

Чувайс. Я в Ниццу хочу.

Агранович. Опять ты за свое? Тебе ж Михалыч разъяснил уже вроде?

Чувайс (нерешительно поднимая руку).Ну…  ладно.

Агранович. Ура! (вырывает у Утинского газету) Дай сюда! Давайте будем объявления писать!

Утинский (обиженно). Все равно ничего не получится.

Агранович. Это почему?

Утинский. Купончик-то всего один (весело) и тем более, я его уже вырезал! Ха-ха! (строит рожу Аграновичу).

Агранович (бросает в него газетой).Ну и не надо. А мы новые газеты купим!

Чувайс, Дерезовский (вместе). Да,  мы новые газеты купим! А твоя нам не нужна!

Начинают вырывать друг у друга газету и изрывают ее в клочки, а клочки разбрасывают.

Утинский. Хватит мусорить! Мне опять подметать придется.

Агранович. Ну вот и подметай – будешь знать, как рожи корчить! А мы за газетами пошли.

Уходят в левую кулису.

Утинский (вздыхает). А я пошел двор мести.

Отходит к правой кулисе, достает метлу и метет, продвигаясь по сцене  справа налево.

Я в л е н и е   II.

 (Те же).

Пока Утинский продвигается по сцене к левой кулисе, Агранович, Дерезовский и Чувайс проходят за сценой к правой кулисе, и появляются, когда Утинский оказывается на почтительном расстоянии, так что он их как будто не может видеть. Они встают кружком и шушукаются.

Агранович.  Значит, по рукам?

Чувайс. Кому по рукам? За что?

Агранович. Я хотел сказать – договорились, значит, ударно потрудиться на благо нашей любимой Родины с разумным применением  личных средств? Кто за?

Чувайс. Я! Я! Уже горю, пылаю весь, как электрическая лампочка! Я обязуюсь сделать так, чтоб результаты нашего  труда были видны вне зависимости от времени суток! «Так пусть и ночью длится день!», как сказал бы Агранович, ну, или приблизительно так.

Агранович. Великолепно! «Brilliant!», как сказал бы Борис Абрамович, ну, или приблизительно так.

Дерезовский. Поддерживаю, однозначно! А ничего я с коттеджем придумал, да?

Агранович, Чувайс (в один голос). Грандиозно! Сразу видно, человек мыслит позитивно!

Дерезовский. Я еще и не такое могу. Вы меня плохо знаете.

Агранович. Знаем мы тебя достаточно, а потому охотно верим.

Чувайс. Ну что же, предлагаю не откладывать. Предлагаю начать прямо с завтрашнего дня! Если у кого-то времени и завались, или даже лишнее имеется, может быть, то мне ждать никак  невозможно, потому что меня самого, сдается мне, кое-где ждут с нетерпением…

Агранович. Не волнуйся, Толя, все будет нормально! Мы же самые богатые!

Чувайс. И что с того?

Агранович. А то, что они там в своем Управлении пусть хоть все головы сломают десять раз, а все равно ни за что не придумают, куда общественно-полезно потратить столько денег, сколько у меня имеется в Швейцарском банке! И это еще не считая всех остальных банков, которые тоже у меня имеются! И еще… и еще…

Дерезовский. Да, да! Отлично придумано!  Всем чертям назло, не побоюсь этого слова.  Ладно, тогда я побежал, мне некогда.

Чувайс. Куда?

Дерезовский. Учебник дописывать. За ночь издам миллиончика два экземпляров – на первое время, а там посмотрим. Нам бы день простоять, да ночь продержаться! Адью! Саёнара! Ой, это я чего-то уже лишнего сболтнул, короче, всем пока!

Убегает.

Чувайс. Давай, Саня, пошли тоже. Экспромт должен быть хорошо подготовлен.

Агранович. Золотые слова!

Чувайс. От дурака и слышу! Хорош издеваться. Ну, не силен я на лингвистической ниве, что поделаешь. Вот выйду на пенсию (Бог даст) – закончу свою вторую книгу…

Агранович. Ты что, писатель? Впервые слышу!

Чувайс (потупившись). Нет, Саня, я читатель. А в остальном…

Агранович (тянет его за рукав). Я понял, но нам пора. И чего-то там про великие дела еще было, не помню…

Уходят.

Я в л е н и е   III.

Там же.   Действие происходит без слов. Кордебалет. На протяжении всего действия звучит музыка Глинки, Рахманинова, Свиридова и Чайковского.

Утро. Лето, светит солнце. Из окон доносятся стихи Гёте «Фауст» на немецком языке детскими голосами с ведущим голосом Дерезовского. Утинский перед домом  достраивает фонтан, потом выносит мусор, подметает. Потом забирается на стремянку и начинает перекрашивать фасад дома…

День. Начинается  дождь, наступает осень. Из окон доносятся стихи Данте «Божественная комедия» на итальянском языке. Появляется Агранович, притаскивает и сажает молодые деревья без листьев. Потом появляется Чувайс и обматывает их лампочками и вообще все вокруг обматывает лампочками. Утинский в это время продолжает красить, стоя на стремянке.

Вечер. Загораются лампочки, начинается снег. Из окон доносятся сонеты Шекспира на английском языке. Темнеет. Агранович сажает елку, Чувайс обматывает ее лампочками. Из сооруженного Утинским фонтана бьет фейерверк. Из окон поют «Джингл беллз». Появляются Агранович, Утинский, Дерезовский и Чувайс с бенгальскими огнями. Все поют. Потом постепенно тьма рассеивается.

Снова наступает утро. Весна. Из окон доносятся гимны красоте Ронсара на французском  языке. При свете становится видно, что старая пятиэтажка превратилась в дом XXI века. Утинский веником сметает весь снег. Из фонтана бьет вода. Появляется Агранович с большой клеткой и сажает на цветущие сиреневые деревья птичек. Они поют. Утинский с Чувайсом устанавливают на крыше дома ветряки, солнечные батареи и спутниковые тарелки НТВ+.

Я в л е н и е   IV.

(Олигархи  и  капитан Чижов).

Появляется капитан Чижов, с  папкой в руке. Все действия замирают. Глаза олигархов прикованы к фигуре капитана. Капитан вытягивается, отдает честь, щелкает каблуками.

Капитан Чижов. Здравия желаю, товарищи олигархи! (потом принимает нормальное состояние).

Олигархи собираются все вместе, говорят вразнобой.

Олигархи. Здравствуйте, Николай Степанович! Какими судьбами? Рады вас видеть в добром здравии! Хорошо выглядите! Как жизнь?

Капитан Чижов (удивленно озираясь по сторонам).Что это у вас тут – Сад Эрмитаж?

Олигархи. Да нет, обычный городской дворик.

Капитан Чижов (выражает восхищение жестами, потом говорит). Господа, я уполномочен сообщить вам…

Олигархи нервно вздыхают, замирают в ожидании.

Уполномочен сообщить вам преприятнейшие известия…

Олигархи вздыхают, замирают. Пауза.

Вы прощены!!!

Олигархи переглядываются, жестами выражая невозможность поверить в слова.

Да, да, господа! Повторяю – вы прощены!!! Совершенно, то есть абсолютно!!! Поздравляю вас! Вы свободны!

Олигархи.  Ура! Ура!! Ура!!! Мы прощены! Мы свободны! Ура! Да здравствует капитан Чижов! Ура! Ура! Ура! Да здравствует свобода!

Чувайс. Теперь я могу поехать в Ниццу!

Все останавливаются. В недоумении смотрят на Чувайса, говорят в один голос:

Все. Зачем???

Чувайс (в растерянности).Как зачем?

Все. Зачем? Зачем?

Чувайс. Как зачем?  – Жить.

Агранович. А здесь-то тебе чем не живется? Посмотри вокруг (обводит рукой) –  какая красота! Что там твоя Ницца по сравнению с нашей любимой Родиной!

Утинский, Дерезовский и капитан Чижов кивают головами, Чувайс оглядывается.

Вдруг женщина, хозяйка квартиры кричит из окна:

Женщина. Оставайтесь, Анатолий Борисович! Как же мы без вас-то? Вы нам так помогли, так помогли!

Появляются электрики.

Михалыч. Оставайся, Толяныч! Чё там твоя Ницца? А поговорить? (толкает Пашыча под руку) Верно, Пашыч?

Пашыч. Ну-так. Естесссно.

Все. Да! Да! Да!

Чувайс (прослезившись). О! Вы правы, вы правы! Как я мог! Нет, никогда больше я не покину нашу любимую Родину!

Пашыч. Вот за это и выпьем!

Женщина из окна. Одну минуточку!

Женщина скрывается в окне и через минуту выходит из подъезда уже без бигудей, в красивом платье, в белом фартуке и несет на жестовском подносе ананасы в шампанском. Все берут бокалы. Откуда ни возьмись звучит туш.

Чувайс. За нашу любимую Родину!

Все. Ура!

Чокаются.

Конец.