Жизнь как фильм


— Знаете, сегодня я смотрела один фильм, и вдруг подумала, что могла бы и свою жизнь смотреть, как фильм. —  сказала Агата, женщина лет сорока, с внешностью и повадками бывшей балерины, страдающая повышенной тревожностью.

— Да? Почему вы так решили? — спросил доктор Шульце, психотерапевт, специализирующийся на проблемах повышенной тревожности.

— Понимаете, там, на экране была очень драматическая история, и я… я, конечно, сопереживала героям и даже сочувствовала, то есть, чувствовала, что они — это в какой-то степени и я тоже, и что как будто это все происходит со мной, но в то же время это не мешало мне по ходу действия спокойно пить чай и, как бы это сказать, наслаждаться происходящим, так наверное?

Агата посмотрела на доктора, ища в его лице поддержки и подтверждения своим словам.

Доктор Шульце многозначительно кивнул. Это сразу придало Агате уверенности и сил.

— То есть, не воспринимать ситуацию всерьез, — продолжала она, — не погружаться в нее целиком и полностью, а просто наблюдать. Я не знаю, как объяснить…

— Я вас понимаю, — проговорил доктор Шульце своим очень приятным, мягким и глубоким бархатным голосом. — И все же постарайтесь объяснить вот что: почему вам вдруг пришла такая идея: именно смотреть свою жизнь как фильм?

— Ну как же?.. — Агата смешалась. — Чтобы так же не погружаться, и спокойно пить чай, и получать удовольствие, даже в том случае, когда события очень драматические, вы меня понимаете? — с надеждой и с сомнением проговорила  она.

— М-да, в какой-то степени, — неопределенно ответил доктор Шульце.

— Спокойно пить чай, — повторила она, — даже когда видишь, что все пошло не так, что все катится куда-то… и я ничего не могу с этим поделать!

Агата всхлипнула и закрыла лицо платком. Вытерла глаза и пощупала сквозь платок свой немного распухший заложенный нос.

— Вы меня понимаете? — снова с надеждой спросила она.

— Да, — твердо ответил доктор Шульце. — И я с вами согласен, вы вполне могли бы и свою жизнь смотреть как фильм, спокойно сидя в уютном кресле с чашкой горячего чая в руке. Почему бы и нет?

— Вы так думаете? — в ее голосе слышалось волнение.

— Да, конечно. Но вы же понимаете, что здесь есть одна проблема.

— Какая проблема? — Агата насторожилась, и боль от ожидания того, что сейчас ее  очередной спасительный мостик через этот жуткий бушующий поток жизни, который она вновь построила с таким трудом, снова будет разрушен, кольнула сердце.

— Проблема в том, что, когда вы смотрите фильм, вы ясно осознаете, что не являетесь действующим лицом, то есть, от ваших действий не зависит развитие событий и их итог. Поэтому вы спокойны, даже если сопереживаете. Тогда как в жизни…

— О! Это совершенно не проблема! — воскликнула Агата с облегчением, так и не дав ему договорить. — В моей жизни все происходит, как в кино!

— В каком смысле? — на всякий случай уточнил доктор Шульце.

— Именно в таком, как вы только что сказали: от меня в этой жизни ничего не зависит, совершенно ни-че-го! — она снова вздохнула и беззаботно помахала платком. — Понимаете, сколько бы раз я ни планировала какие-то события и не совершала какие-то действия ради того, чтобы приблизить эти события, это никогда не работало. Понимаете?

— Не совсем, — честно признался доктор Шульце.

— Все, о чем я мечтала или чего желала, либо происходило само собой, совершенно без моего участия, либо не происходило вовсе, сколько бы сил я к тому ни прикладывала. Получается совершенно как в кино: остается только наблюдать за развитием событий. Так зачем же тогда волноваться? Зачем нервничать? Не спать по ночам? Плакать? Страдать? Зачем все это? Если можно просто смотреть свою жизнь, как фильм?

Доктор Шульце отвлекся от своих записей и внимательно посмотрел на Агату. Ее лицо просветлело и светилось спокойной радостью. Как мало он видел таких прекрасных сияющих лиц! Доктор Шульце поймал себя на этой мысли,  и она приятно удивила его.

— Как вы думаете, я могла бы это сделать?

Вопрос вернул его в текущий момент.

— Положительно, да! — ответил он твердо. — Уверен в этом.

— Хорошо! Хорошо, что вы это сказали, — торопливо проговорила Агата. — Значит, это возможно?

— Разумеется. Это возможно.

— Хорошо!

Она тотчас поднялась и стремительно вышла.

— Всего хорошего… — отпустил он угасающую реплику ей вслед, но дверь за Агатой  уже закрылась.

Через несколько дней Агата снова пришла на прием. Доктор Шульце спокойно ждал, что же будет на этот раз.

— Я не надолго, — сказала Агата, усаживаясь в кресло возле его стола. — Я только хочу отдать вам вот это.

С этими словами она достала из сумочки диск и положила на стол. На коробке было написано: «Моя жизнь».

— Что это? — спросил доктор.

— Я сделала фильм. Это вся моя жизнь. Я собрала все фотографии, которые у меня были, и расположила их в хронологическом порядке. А те события, которых на фотографиях не было, я даже нарисовала! Представляете? Так вот, потом я включила слайд-шоу и таким образом несколько раз просмотрела всю свою жизнь. И вы знаете, вы были совершенно правы! Это возможно!

— Что возможно? — на всякий случай уточнил доктор Шульце.

— Смотреть свою жизнь, как фильм! И не только ретроспективно, но и в текущем моменте. А ведь это меняет все! Вы даже не представляете, как я вам благодарна! И поэтому решила подарить вам этот диск. Посмотрите как-нибудь на досуге. А теперь мне пора.

Доктор Шульце поднялся со своего места, чтобы проводить Агату.

— Благодарю вас! Обязательно посмотрю.

— Прощайте, доктор! Будьте счастливы!

Когда дверь за Агатой закрылась, доктор позвонил в приемную и сообщил, что на сегодня у него прием окончен. Затем он включил компьютер и вставил диск в дисковод.

На экране появилась заставка с вензельной рамкой с красивой надписью «Моя жизнь». Затем включился слайдер и доктор Шульце сосредоточился на просмотре. Фотографии из жизни Агаты сменяли друг друга в довольно медленном темпе, но доктор Шульце никуда не спешил. Он с интересом рассматривал их, дорисовывая события в воображении, как Агата дорисовывала некоторые из них на бумаге.

Когда слайд-фильм закончился, он тут же включил его снова. И снова…

Доктор Шульце находился под сильным впечатлением от увиденного, но никак не мог ответить себе на вопрос, что конкретно произвело на него такое впечатление.

Возвращаясь домой, он пребывал в раздумьях, медленно шагая по бурлящим машинами и прохожими улицам.

Возможно, ему понравилась сама идея?

Вернувшись домой, доктор Шульце подумал, а почему бы и ему не сделать такой фильм. Глупость, конечно, но… Он включил компьютер и стал искать фотографии.

И тут его ждало первое неприятное открытие: никаких фотографий у него не было. Детские фото были давно утрачены, случайно нашлась пара снимков из института, а дальше только официальные фото с различных симпозиумов, встреч и научных конференций. И всё. С коллегами он общался только по работе. Семьи у него не было, детей тоже.

Доктор Шульце сел в кресло. И тут его ждало второе неприятное открытие: он вдруг яснее ясного осознал, что вся его осознанная, логично выстроенная и продуманная до мелочей жизнь, в которой не было ничего случайного, бессмысленного и ненужного, и в которой он считал себя полноправным хозяином, держащим все под контролем,  на поверку оказалась — ничем!

Он не мог в это поверить! Ум протестовал и утверждал, что это все ложь, но на уровне ощущений Альберт чувствовал, что это правда. Альберт! Когда в последний раз его называли по имени? Так где же она, его настоящая жизнь? И кого же он лечит? Кого учит жить?

Это было третье неприятное открытие, которое было уже лишним! Альберт выключил компьютер, открыл буфет и плеснул себе коньяку.  Затем позвонил в клинику и сообщил, что завтра приема не будет.  Затем выключил телефон и будильник и лег спать.

А наутро, спокойно позавтракав вредными бутербродами с  пышной белой булкой и сыром, выпив  самого настоящего вредного кофе без всяких сахарозаменителей, посмотрев по телевизору самое тупое юмористическое ток-шоу вместо свежего выпуска новостей и даже не раскрыв нового номера журнала «Психология», надел свой мягкий летний костюм, мягкие туфли и мягкую шляпу, которые лет десять пылились в ожидании отпуска,  вышел на улицу и отправился к Агате, по дороге купив огромный букет цветов.

Адрес ее он узнал из картотеки и воспользовался им, нарушая все принципы строгой врачебной этики, потому что понял, что в его кабинете они больше никогда не встретятся.

Когда Агата открыла дверь она в недоумении уставилась на доктора Шульце.

— Вы?

— Простите меня, дорогая Агата! — проговорил доктор Шульце смущаясь и еще больше смущаясь от неожиданного смущения. — Это вам!

Он протянул ей букет.

Как давно никто не дарил ей цветов!

— Проходите, пожалуйста, — пригласила она.

— Нет-нет, я на минуту.

— И все же не стоит стоять в дверях.

Он вошел. Дверь закрылась.

— Я только хотел сказать, точнее попросить вас, точнее… В общем, не могли бы вы научить и меня смотреть свою жизнь, как фильм! Как вы думаете, это возможно?

Агата улыбнулась в цветы.

— Конечно, возможно, уважаемый доктор Шульце. Ведь вы сами…

— Зовите меня Альберт.

— Альберт. Ведь вы сами сказали мне об этом.

— Да, но тогда это имело отношение к вашей жизни, а не к моей, а теперь я бы хотел…

— Может быть, чашечку чая?