Портрет жены художника
Портрет жены художника рассказ — Автор Мария Текун
«Жил-был художник один,
Домик имел и холсты,
И он актрису любил,
Ту, что любила цветы…»
Он не подарил ей миллион алых роз, но Актриса стала женой Художника.
Он боготворил её, буквально носил на руках, дарил цветы и подарки, восхищался её талантом и красотой. Был завсегдатаем всех её спектаклей и антреприз. Сидя в бархатном пиджаке на бархатном кресле в первом ряду, он кричал «браво» и бросал на сцену розы цвета бордо и нежные маргаритки. Таков был его символ веры в магию её таланта и красоты.
Она тоже любила его. Видела в нем искру истинного дара и верила, что он способен на большее, чем просто красиво копировать натуру. Она говорила ему об этом, но он лишь отмахивался, отделывался шуткой: «А семью кто кормить будет? Большая работа требует много времени…»
С давних пор художник по имени Артез зарабатывал на жизнь подёнкой: писал на заказ шаблонные пейзажи и натюрморты. Стал виртуозом изображения скрипок, свечей и фолиантов, а так же закатов над озером и морских волн. Обладая недюжинным талантом, проявившимся очень рано и бурно, так что ещё в академии было у него полно завистников, а профессора прочили ему большое будущее, — в свободном творчестве он так и не преуспел… Сразу посыпались заказы, и сначала казалось, что это просто временная работа ради хлебушка насущного, и потом за ней возникнет что-то истинно-великое, мощное, чистое, светлое и гениальное. Когда появится свободное время, но…
Но время так и не появилось, и постепенно Артез настолько сроднился со своими свечами и скрипками, что о большем и не помышлял. Он был честным художником, в глубине души любил то, что делал, и был хорошим мастером. Возможно, именно это и привлекало к нему всё новых и новых клиентов, которым он никогда не мог отказать ради «чего-то большего».
Однажды они вернулись после премьеры, возбуждённые и радостные. Его жена, актриса по имени Моуз исполняла главную роль в спектакле, и бурные овации достались ей по праву. Она купалась в лучах славы и букетах цветов! Она была счастлива, но…
«Ты тоже способен на большее, чем просто красиво копировать натуру, Артез, — сказала она мужу. — Ты можешь создать что-то не менее впечатляющее, чем то, что было сегодня в театре, и получить свои овации и славу! Я знаю это!»
«Для меня нет в мире большей красоты, чем ты, Моуз! Разве смогу я создать что-то лучшее?!»
Он обнимал её, и в его нежных поцелуях словно дышала первая любовь.
«Тогда напиши мой портрет!» — предложила она.
«Прости, но я не могу писать твои портреты на продажу!» — возразил он, и даже скривился от того, как нелепа и бестактна показалась ему эта мысль.
«А ты напиши не на продажу, а… — она запнулась, подбирая слова, — …для искусства!»
«Ну, я не знаю… у меня сейчас нет времени, много заказов…»
«Подождут твои заказы, — возразила Моуз. – А с новыми картинами ты мог бы принять участие в модном биеннале! Недавно у нас в театре были очень уважаемые гости, — она выделила «очень уважаемые», — так вот, они обсуждали предстоящую выставку и говорили о том, что победитель конкурса получит не только огромную премию, но и возможность объехать со своими картинами весь мир! Такой шанс нельзя упускать! Я знаю, что ты талантливый художник, ты мастер, ты гений!»
«Но, чтобы подготовить выставку, нужно время, много времени, в течение которого я не смогу заниматься больше ничем другим, — он размышлял, — и тебе нужно будет позировать…»
«Я согласна!» — ответила она радостно и воодушевлённо.
Он сам не заметил, как идея захватила его. Словно вырвался наконец на свободу дремавший веками вулкан! Он весь бурлил и клокотал, потерял всякий сон и аппетит и не мог больше думать ни о чём ином. Казалось, он не замечал процесса создания портретов: кисти, краски, холсты и натура – все подчинялось его пробудившейся воле. Все сошлось воедино, чтобы явить миру нечто невиданное и потрясающее!
Каждый, кто видел эти портреты, долго не мог отвести от них взгляд. В картинах не было ничего общего с давно привычной Артезу техникой классической живописи, а образ женщины, изображённой на портретах, невероятно привлекал, манил, завораживал и не отпускал. В этих картинах дышала живая душа, в них была заключена какая-то тайна, загадка, нежная прелесть, дыхание любви и прикосновение кисти гения.
На выставке картины произвели фурор! Сотни восторженных отзывов! Сотни предложений посыпались на Артеза как из тучи, пролившейся вдруг золотым дождём. Бурные овации достались ему по праву. Он купался в лучах славы и букетах цветов!
На торжественной церемонии закрытия выставки, когда великосветская публика, наряженная в меха и бриллианты, пила шампанское из королевских погребов самого Людовика XVI, к Артезу незаметно приблизился весьма обходительный молодой человек в строгом чёрном костюме, и доверительно сообщил вполголоса, что с ним желает встретиться один очень уважаемый господин. На визитной карточке, которую тот протянул, золотым шрифтом было оттиснуто имя, которое Артез, кажется, уже где-то слышал…
«Когда?» — смешался Артез.
«Прямо сейчас! – доверительно сообщил молодой человек. – Пойдёмте, я вас провожу», — доверительно предложил он.
Они покинули сверкающий зал, поднялись этажом выше и по бесшумным персидским коврам вошли в кабинет. Довольно пожилой человек, сидевший в огромном кресле позади ещё более огромного стола, вероятно так же самого Людовика XVI, поднялся навстречу.
Серьезные люди не любят пустых разговоров.
«Перейдем сразу к делу, — проговорил уважаемый господин. – Я восхищён вашим талантом, Артез, и рад сообщить, что покупаю все ваши картины. Вот чек». Он пододвинул бумагу, лежавшую на столе.
Артез аккуратно взял бумагу, развернул и не поверил своим глазам – сумма была поистине астрономическая!!!
«Это ещё не всё, — продолжил уважаемый господин, весьма удовлетворённый произведённым только что эффектом, — Картины вы можете оставить себе».
«?» — повисла неловкая пауза.
«Понимаете, в чём дело: копии меня не интересуют, меня интересует только оригинал!»
Он вышел из-за стола, рассмеялся и похлопал Артеза по плечу.
«Возражения не принимаются, мой дорогой! Все уже решено! А теперь – всего хорошего! – он запихнул чек в нагрудный карман пиджака художника. – И не благодарите!»
* * *
Посрамлённый, Артез вернулся в свой опустевший дом. Картины любезно доставили с выставки обратно в его мастерскую, а в кармане у него так и лежал чек на фантастическую сумму от их продажи. Судьба посмеялась над ним…
Он расставил вдоль стен свои роковые шедевры и долго предавался печали, созерцая образ той, кого навсегда потерял. Моуз! Его искусство сыграло с ним злую шутку! Злой гений… Он не мог простить себе, что ради славы согласился выставить на всеобщее обозрение самое дорогое, что у него было – свою любовь.
Печаль чуть было не отравила его до смерти. Но однажды, в один печальный, но всё же прекрасный день, он решительно встал со своего продавленного дивана, развернул картины к стене, завесил их непроницаемой тканью и вышел, наконец, в божий день. Каким холодным показался ему ветер, каким ярким и пустым — свет.
Он бесцельно бродил по улицам, как будто заново узнавая и не узнавая город. Он искал пристанища в дорогих когда-то сердцу местах, но не было там пристанища, он заходил погреться в кофейни, и кофе обжигал, но не согревал его, он останавливался послушать уличных музыкантов, но вместо мелодии слышал лишь отдельные ноты… Окружающий мир распадался на части, мостовая уходила из-под ног, голые ветви деревьев, украшенные лишь воронами, цеплялись за волосы и не давали пройти, пока со всех сторон не послышится зловещее «карррр!»
Сам не зная как, он оказался вдруг на уличном вернисаже. О, нет! Артез хотел было тотчас бежать прочь, но что-то вдруг остановило его. В задумчивости от стал прогуливаться по рядам, разглядывая разномастные шедевры. Картины, как ни странно, приносили утешение душе. Погружаясь в чужие фантазии и миры, он забывал о своём…
И вдруг…
Он увидел портрет.
Некоторое время он стоял, буквально не в силах отвести взгляд. Потом подошёл к продавцу.
«Скажите, вы не знаете, что за женщина изображена на этом портрете?» — спросил Артез.
«А, это портрет моей жены», — охотно ответил продавец, оказавшийся и художником по совместительству.
«Сколько вы хотите за портрет?»
Продавец назвал цену, показавшуюся смехотворной.
«Я покупаю», — сказал Артез, тут же отсчитывая деньги.
Продавец потянулся, чтобы снять картину с подвеса, но Артез остановил его.
«Нет-нет, картину можете оставить себе».
«?… Как это понимать?»
«С одним условием, — произнёс Артез доверительно, — пообещайте, что больше не станете её продавать, а лучше вообще никому не показывайте. Вы согласны?»
«Хм.. хр.. хорошо… конечно, но… почему? Если картина так плоха, зачем тогда вы за неё платите?»
«Картина слишком хороша. Вот деньги. Всего наилучшего!»
С тем он направился домой, и возвращение уже не казалось ему печальным. Голые ветви деревьев больше не цеплялись за волосы, вороны не каркали вслед, уличные музыканты исполняли мазурку, лёгкий ветерок казался свежим, а вечер — светлым.
* * *
На следующее утро Артез отправился в свою мастерскую и спокойно принялся писать новый натюрморт со скрипкой, свечой и фолиантом. Это мастерство никогда не подводило его! И ничего другого он больше не желал для себя.
А к тому времени, как деньги от самого фантастического гонорара в его жизни закончились, он собрал самую огромную коллекцию картин! Это была коллекция портретов жён художников, о которой, впрочем, так никто никогда и не узнал.
