Мария Текун

Высоко в горах

Рано утром  я иду по горной тропе. Тропа уступами круто поднимается вверх, в гору. Кругом камни и скудная растительность. Сейчас лето, тепло, и я легко одет. Мое тело тоже легкое и крепкое, и я совсем не чувствую усталости. Следом за мной бежит пес, лохматый, рыжий с белым воротником. Это мой друг, он всегда со мной.  Я поднимаюсь на вершину горы, и сердце мое поет.

Там на вершине, в старой ветхой хижине живет девочка. Я иду к ней. «В гости» — это не то слово, но я иду, чтобы встретиться с ней, просто побыть рядом.

Мы сидим на большом теплом камне чуть поодаль от хижины, на том месте, где начинается резкий склон. Точнее, я сижу на камне, а она чуть пониже, на широком уступе, что-то делает там. Она всегда что-то делает: или чешет шерсть, или моет посуду, или перебирает какие-то плоды и семена. Я смотрю на нее.

Новостей у нас нет, все новости — в сердце, но их нельзя открыть, поэтому мы, чаще всего, молчим. Но это молчание не бесплодно. В это время моя душа наполняется чудесным теплом и светом. Все чувства как будто обостряются, так, что начинаешь чувствовать особенно остро радость от всего, что окружает: небо становится нестерпимо синим, и в его глубине можно утонуть;  ветер так нежен, и несет с собой запахи цветов и трав, множество сладких и терпких ароматов, каждый из которых я теперь различаю так ясно. Каждый вздох ощущается, как наслаждение, и я чувствую, как дышу. Грудь наполняется чем-то легким и свежим, радостным. Это чудо.

Пес лежит чуть поодаль, положив голову на передние лапы. Кажется, что он спит, но на самом деле он внимательно следит за мной сквозь полуприкрытые веки,. Ждет, когда мы снова отправимся в путь. Я смотрю на девочку. Ее зовут Сумико. У нее черные волосы и маленькие нежные руки, которыми она так ловко управляется с сотней разных дел.

Мне бы хотелось отправиться с ней  на прогулку в горы, но  ее родители не отпускают ее со мной. Поэтому чаще всего мы просто молча сидим на большом камне, на самом краю обрыва, и смотрим на склоны гор, которые открываются впереди, и в небо за ними. Это очень красиво, но еще красивее Сумико.

Во всем ее существе заключена какая-то тайна, которую, я знаю, вряд ли смогу когда-нибудь разгадать. Это Бог так устроил, чтобы нам были известны не все Его планы и замыслы. Говорят, что Его пути «неисповедимы». Я сижу и думаю, что означает это слово. Исповедь — это открытие сокровенного, значит, сокровенные пути Господа скрыты от нас. Но я и не стремлюсь узнать все Его тайны, я хочу только одного — всегда быть рядом с Сумико. Не разгадывать, но вечно оберегать ее тайну, хранить ее вместе с ней.

Так мы сидим какое-то время, потом я ухожу. Едва я приподнимаюсь, пес тут же вскакивает и бежит впереди меня. Он  хорошо знает наш путь. На обратной дороге я всегда думаю о Сумико. Эти мысли согревают мое сердце, и душа как будто расширяется: теперь она готова на подвиги, и становится способна совершить что-то необычное или очень трудное.

По пути я изучаю свое тело: в нем нет никакой тайны, оно создано для обычных трудов, но в нем так ладно все составлено, что я почти никогда не чувствую ни усталости, ни боли. А Сумико? Это совсем другое. Она словно прекрасный тонкий сосуд, вмещающий в себе нечто таинственное и хрупкое, загадочное, чудесное и — неисповедимое.

*  *  *

Однажды я прихожу к ее отцу и говорю, что женюсь на Сумико. Несколько минут он смотрит на меня в упор, потом лишь усмехается в усы и уходит, так ничего и не ответив.

Мы снова сидим на камне и смотрим вниз. Сумико рядом со мной. Мне хочется взять ее за руку, но я не решаюсь. Вместо того я смотрю на свои руки. Скоро мои ладони станут большими и крепкими, как у отца, и тогда я смогу  так же, как мой отец, ворочать ими тяжелые бревна и камни. Для этого они созданы. И мне кажется, что, пока они еще не огрубели, я могу прикоснуться ими к рукам Сумико. А потом…

— Я женюсь на Сумико, — вновь говорю я ее отцу перед уходом, и он снова провожает меня молчанием.

В этот раз его молчание не насмешливо и не враждебно. Он молчит, потому что мы оба знаем, что так и будет. Тогда к чему слова?

Семья Сумико бедна. Ее отец пастух, но своих овец у них почти нет. В основном он пасет в горах чужие стада за гроши, которые платят за этот тяжелый и опасный труд. Наша семья гораздо богаче, и больше. Мой отец смог родить четырех сыновей, а отец Сумико —  только одну дочь. К тому же мы живем в долине, и у нас большое хозяйство. Мой отец не хочет отпускать меня к ним.

«Приведи жену в наш дом», — говорит он.

Но я уже все решил.

Когда я пришел за невестой, отец Сумико собрал приданое, завязав в большой узел. А ее мать при виде меня залилась слезами.

Я же сказал, что не стану забирать у них единственную дочь, но сам буду им сыном.

Я подарил ее матери осла, чтобы она могла возить на нем хворост, который с таким трудом собирала в горах. Сначала я построил для него навес, где мы привязывали его. А потом соорудил настоящий загон с дверкой, чтобы он мог спокойно отдыхать там ночью.

Потом я отремонтировал хижину, заново перекрыл крышу и пристроил кухню с очагом, какая была у нас в доме. Так постепенно мои руки загрубели, а ладони стали широкими и крепкими, как у отца. И теперь я мог ворочать ими тяжелые бревна и камни.