Альма. Щедрость

 Однажды я получила открытку с приглашением в гости. На ней был указан адрес и время. Не было сказано, что это будет за праздник. Меня просто приглашали в гости. Дождавшись нужного  дня, я отправилась по указанному адресу.

Когда я вышла из автобуса на неизвестной мне остановке, то увидела перед собой  широкую аллею из клёнов и лип. Мимо роскошных цветочных клумб и фонтанов эта аллея вела к большому дому. Был уже вечер, зажглись фонари, и в их праздничном свете цветы казались ярче и фонтаны красивее. Мимо шли люди. Я спросила у прохожих, где находится нужный мне адрес, и они указали мне на дом, возвышавшийся в конце аллеи. Я не поверила своим глазам и подумала, что здесь, должно быть, какая-то ошибка: кругом было так много красиво и богато одетых людей, и все они шли по  аллее по направлению к этому дому.

Я посмотрела на себя: мои грубые потёртые башмаки, уродливое поношенное платье, ещё более жалкое в своей необходимости казаться нарядным, мои руки, торчащие из слишком коротких рукавов, мои волосы, неумело уложенные в «красивую» причёску – все это было здесь совсем не к месту, не отсюда, не из этой жизни.  Тогда я подумала, кому понадобилось поступить со мной так жестоко?  Кто захотел так унизить меня в моей бедности в сравнении с собственным богатством?

Мне тотчас захотелось вернуться назад, скорее бежать отсюда.  Но, обернувшись,  я увидела, что люди шли по аллее  уже  довольно плотным потоком, и казалось, что с каждой минутой их становилось всё больше. Поток этот двигался только в одном направлении, и сопротивляться ему не было никакой возможности.

Вдруг кто-то осторожно тронул меня за плечо:

«Нет-нет, обратно здесь идти никак нельзя,  – сказал молодой человек, одетый в специальную униформу.  Тон его голоса  был мягким, но в то же время не терпел возражений: – Позвольте, я вас провожу».

«Да…» – согласилась я растерянно.  И побоялась признаться в том, что попала сюда случайно, по ошибке…

Тогда он предложил взять его под руку и торжественно повёл к дому. Его движения были уверенны и легки.  Несмотря на то, что этот человек был мне не знаком, я почувствовала себя спокойнее рядом с ним, как будто часть его уверенности передалась и мне тоже.

Мы вошли в широко распахнутые стеклянные двери. Здесь перед нами открывался сверкающий зеркалами и хрустальными люстрами холл. Налево и направо из холла вёл широкий коридор. Здесь поток людей разделялся на две части. Мой проводник пожелал мне приятного вечера и тотчас растворился в гуще людей.

Я остановилась, не зная куда идти. Я все ещё надеялась как-нибудь незаметно ускользнуть прочь отсюда, но поток людей уже снова нёс меня куда-то вперёд. Мы шли по коридору, который постепенно закруглялся, охватывая внутреннюю часть помещения, как в театре. Вдоль  коридора, заполненного гостями, у стен стояли  широкие массивные  скамейки.   Все они были пусты. Люди стремительно шли мимо.

Усевшись на скамейку, я почувствовала себя на островке безопасности.  Здесь никто не обращал на меня внимания. Я решила сидеть так  до тех пор, пока не иссякнет этот шумный и плотный людской поток, а потом как-нибудь незаметно выбраться наружу и поскорее вернуться домой.  Но буквально через несколько минут ко мне подошла красивая женщина в форменном платье с большим подносом в руках, уставленным   хрустальными вазочками, и предложила  на выбор:  мороженое, пирожное или кремовый торт.

Я не могла выбрать и не могла произнести ни слова от охватившего меня смущения. Я заливалась краской, и ладони мои потели. Тогда, улыбаясь, женщина вручила мне вазочку с кремовым тортом. Она сделала это так естественно и с такой неподдельной добротой,  что на секунду я и сама поверила в то, что имею право  съесть кусочек этого торта.

Держа в руках хрустальную вазочку, я то и дело озиралась по сторонам. Мимо продолжали идти люди. Куда они шли? Я не знала.  И всё ещё думала о том, как незаметно исчезнуть отсюда, но никак не могла  решиться. Я словно приросла к этой спасительной скамейке и боялась даже думать о том, чтобы покинуть её по собственной воле.

Когда торт был съеден,  и я думала  о том, куда следует  вернуть  вазочку, неожиданно рядом со мной возникли  две женщины в шикарных нарядах и даже, как мне показалось, в париках – голубого и розового цвета, – возвышавшихся над их головами.  Они  совершенно запросто  сели рядом со мной на скамейку по обе стороны, взяли меня под руки,  и поинтересовались, во-первых, понравился ли мне торт, и, во-вторых, почему я до сих пор не переоделась в бальное платье.

Я подумала,  во-первых, о том, что не мне следует  судить о качествах  этого  замечательного  торта: как он мог мне «не понравиться»? И, во-вторых, что следует, наконец, признаться, что я попала сюда по ошибке и что у меня нет никакого бального платья…

Я попыталась им об этом сказать, но две весёлые женщины  ничего не хотели слушать. Они тотчас подхватили меня под руки и потащили куда-то по коридору:

«Идём скорее! Мы поможем тебе выбрать платье! Нужно спешить!»

Я даже не успела ничего возразить. Мы быстро шли, почти бежали по широкому коридору, запруженному людьми, по широкой мраморной лестнице с перилами и балясинами куда-то наверх, и потом  ещё  куда-то по коридорам,  так что  я уже не понимала, куда.

Затем мы оказались в большой круглой комнате, где посередине стояло множество вешалок с шикарными платьями, а по стенам полукругом были развешаны огромные зеркала в массивных резных рамах. Как же это было красиво! Я замерла на пороге, стесняясь войти.  Я очень боялась случайно увидеть своё отражение в любом из этих зеркал, в свете ярких ламп и на фоне роскошных  платьев.

Но меня буквально под руки втащили  в зал эти неугомонные женщины. Затем они  стали быстро снимать с кронштейнов вешалки с платьями и прикладывать ко мне, одна спереди, другая сзади.

«Выбирай!  Какое тебе больше нравится?»  — говорили они мне, и тут же разговаривали между собой: «Кажется, это будет прекрасно смотреться!» «Или лучше это?»

Я тушевалась и не знала, куда себя деть от смущения. Я хотела признаться… Но женщины были так естественно добры, заботливы и щедры, что моё признание, казалось, не имело никакого значения. Они сами выбрали мне платье, буквально заставили переодеться и потащили к зеркалу. Я боялась взглянуть на себя, предполагая увидеть удручающее несоответствие: ведь я никогда не носила таких платьев, никогда не посещала дорогих приёмов и ни разу даже не представляла себя в подобной роли.

На шею мне повесили  сверкающее ожерелье и быстро уложили волосы в действительно красивую причёску. Я не поверила своим глазам: неужели отражение, которое я вижу – это я?  Теперь я мало чем отличалась от остальных гостей, и женщины были явно  довольны своей работой. Убедившись в том, что моё преображение успешно завершено, они тотчас снова повлекли меня за собой  по новым лестницам, коридорам и залам.

Всё кругом сияло светом! А я терялась в окружающем великолепии, продолжая задавать себе один и тот же вопрос: что я здесь делаю и почему?

Потом был бал в огромном зале. Танцы, смех, угощения. Все люди вокруг улыбались и были очень приветливы и добры. Постепенно это общее настроение передалось и мне. Неожиданно я поняла, что  никто здесь не знает, кто я, откуда, и как здесь оказалась. Что никто не осуждает меня за мой «обман», и что теперь я ничем не отличаюсь от других гостей. Как только я осознала это, то вдруг почувствовала необычайную лёгкость, радость и восторг.  Счастье в самом чистом виде вдруг наполнило всё моё существо, и тогда я поверила в то, что эта реальность принадлежит и мне тоже, так же, как я могу принадлежать ей.

Я рассказала эту историю бабушке.

«Щедрость не нуждается в благодарности, — сказала она. – И поэтому для неё нет причин. Так же как милость нельзя заслужить. Милость зависит только от дающего».