Дом на холме
УТРО НАЧАЛОСЬ неожиданно, светло и празднично. В такие утра почему-то сразу знаешь, что это начало счастливого дня. Лежа в кровати, Юта смотрела в окно, где за легкими занавесками сквозь весенние ветви акаций светился рассвет. Ее сон качнулся, испуганный этим чистым прозрачным светом, и она смахнула его легким движением ресниц.
Старый будильник на комоде готовился зазвонить ровно в шесть – Юта услышала, как заскрипела пружина и напряглись молоточки… Она протянула руку и нажала на шишку у него на голове, и тогда всякое напряжение исчезло – большая стрелка спокойно и беззвучно сдвинулась на двенадцать. Все замерло в утреннем полусне. Было так тихо, что звук тикающих часов разносился, казалось, по всему дому.
Юта вскочила с постели и побежала умываться. Ее легкие шаги по деревянным доскам пола гулким эхом раздались по широкому темному коридору.
Это был старый бабушкин дом, построенный добротно и хорошо спланированный, но лишенный привычных городских удобств. Здесь не было водопровода и канализации, кухня была отделена от общего дома и почти не отапливалась, зато широкие окна выходили прямо в сад, и из входной двери можно было ступить сразу на землю. Долгое время бабушка жила здесь одна. Она содержала дом и сад в образцовом порядке, и в ее присутствии все словно бы расцветало, сияло и лучилось теплом и добротой.
Юта с матерью приехали сюда несколько лет назад, когда бабушка совсем состарилась и ей сложно стало справляться одной. А потом, когда бабушка умерла, они решили остаться здесь навсегда. Вся красота и чудесные особенности этих мест постепенно открылись перед ними, так что стало невозможно представить себе иную жизнь в ином месте. Так Юте по наследству достался старый будильник и бабушкин цветник, а ее мама управлялась с домом и ухаживала за садом.
Бабушка очень любила цветы, их у нее всегда было множество, самых редких сортов, каких Юта никогда больше нигде не встречала. Она помнила, что раньше, когда приезжала к бабушке погостить, их любимым занятием было, сидя на кушетке под распахнутым в сад окном, рассматривать большую книгу о садовых цветах со множеством ярких картинок. Эти картинки так будоражили Ютино воображение, что ей хотелось немедленно посадить все видимые и невидимые цветы в бабушкином саду.
Бабушка лишь усмехалась и заказывала из города семена. Они приходили в красивых ярких конвертах, и на каждом пакетике был чудесный рисунок. Юта долго потом разглядывала их, раскладывала так и эдак, представляя, как это будет смотреться в саду. О, как прекрасно было то время!
С тех пор, как бабушка умерла, Юта – уже самостоятельно – каждый год заказывала различные семена самых красивых на ее взгляд цветов, старательно сеяла их, поливала… но в цветнике у нее ничего не росло.
В КУХНЕ С НОЧИ было зябко. Юта подставила руки под холодную воду из умывальника, с дребезгом ударявшуюся о железную раковину – со сна вода показалась ей почти ледяной. Она умыла лицо, вытерла полотенцем и посмотрелась в зеркало, висевшее над умывальником. Теперь, чуть привстав на цыпочки, она могла видеть в нем свое лицо целиком. Юта взяла с полки расческу, пригладила сбившиеся за ночь волосы, отвела назад длинную челку и заколола гребешком. Посмотрела, ровно ли вышло. И пошла назад в комнату одеваться – сегодня с самого утра ей нужно было идти за молоком в деревню.
В коридоре Юта надела ботинки, оставленные у дверей, накинула легкое пальто, и как только приоткрыла дверь в прихожую, толстый кудрявый черный щенок вскочил со своей подстилки и бросился к ней. Он прыгал и скулил от радости, смешно вилял толстым маленьким хвостиком. Юта погладила щенка, потом подхватила его одной рукой, а другой притворила за собой дверь, выйдя на террасу. Там, не выпуская щенка из рук, она взяла с лавки приготовленный с вечера бидончик и вышла во двор.
В лицо тотчас дохнуло сырой стылой утренней прохладой и невыразимой, весенней новизной. Щенок тут же стал выкручиваться и вырываться из рук, чтобы сию минуту бежать куда-то. Юта аккуратно спустила щенка на землю и посмотрела кругом. За эту ночь в мире как будто прибавилось цвета, и она глядела сквозь прозрачный воздух, как сквозь вымытые стекла, сверкающие в лучах яркого солнца.
Снег почти сошел. Юта посмотрела на черную вздувшуюся от чрезмерной влаги землю под окнами террасы. О, чудо! Словно копья, ее пронзили сильные и упрямые ростки тюльпанов и нарциссов. Она обрадовалась им, как храбрым рыцарям, вернувшимся с войны. А потом оглянулась на свой цветник – только черная земля, и ничего больше. «Наверное, еще не время», — подумала Юта слегка разочарованно.
Она прошла вдоль террасы по кривой выщербленной дорожке до угла дома, и, обогнув его, увидела старые, корявые кусты акации, разросшиеся под окнами. В них было еще много сил и желания жить. Глядя на старую акацию и размышляя о том, как мудро устроена природа, Юта дошла до следующего угла дома, за которым ей открылся сад.
Через сад она вышла за ограду, где начиналась редкая березовая роща. В легком дуновении теплого ветра она ощутила знакомое и долгожданное дыхание весны, полное запахами влажной коры деревьев и сыростью прелой прошлогодней листвы, сквозь которую уже пробивалась первая зеленая травка. Кое-где в глубине рощи еще остались жалкие, почерневшие по краям островки не растаявшего снега, побитые тяжелыми каплями, падавшими с ветвей. «Сегодня они исчезнут», — подумала Юта и пошла дальше через рощу по дорожке, ведущей вниз с холма.
Когда она спустилась, мощеная дорожка закончилась, и огромный луг раскинулся перед ней. Там, словно на границе двух миров, она присела на пенек под старым дубом, и, задумавшись на мгновение, посмотрела вдаль.
ЗЕЛЕНЫЙ ЛУГ цвел летом. Тропинка, ровной линией разрезая широкое пространство на две почти равные части, струилась среди плотной травы все вперед и вперед, на сколько хватало глаз, теряясь из виду у реки, у подножия соседнего холма.
Этот луг, как будто нарочно выстриженный среди леса каким-то садовником-великаном, лежал между двух одинаковых холмов, которые стояли друг напротив друга, словно трюфели из одной конфетной коробки, только один из них был обернут рощей, а другой – лесом. Вдоль дальнего края луга текла река, больше похожая на глубокий ручей. Она несла свои тихие воды с востока, плавно огибая луг и будто отделяя его от соседнего холма.
Юта сидела, удивленная открывшейся перед ней красотой. Она не понимала, отчего так происходит, что к этой красоте невозможно привыкнуть, и сколько раз ни столкнешься с ней лицом к лицу, все равно невольно замираешь, и хочется разом вдохнуть весь этот воздух, вобрать глазами все краски, уловить все звуки, и так застыть на мгновение, превратившись в какой-нибудь лист, или цветок, или камешек.
Потом она повесила свое пальто на сучок, сняла ботинки, свернула в них гольфы, и босыми ногами ступила в траву…
Сочная упругая трава холодила ноги обильной росой. Утренний воздух был напитан материнским запахом не остывшей за ночь земли, и таким же родным и теплым запахом коров, что до вечера бродили тут. Кругом стояла тишина. Не немая, но сложенная из множества крошечных звуков, доступных слуху лишь в такой ранний час. Если прислушаться, то за ними можно уловить ровное дыхание неба. Затем они постепенно теряются в нарастающем сумбуре большого оркестра, но тогда и солнце светит ярче, и сходит роса – наступает день.
Ночные мотыльки, уцепившись за травинки, замерли, убаюканные рассветом в том месте, где он застал их. Они уже не вздрагивали и не просыпались от неосторожных звуков. Солнце еще не показалось над лесом, но его неуловимые лучи пронизывали мириады капелек росы в траве, так что казалось, будто свет исходит и от земли, и что в ней мерцают разбросанные чьей-то щедрой рукой драгоценные камни: алмазы и бирюза. Сияющий свет поднимался с земли, а мягкий и сонный лился с прозрачного неба, затянутого облачным газом.
В такие утра, посреди широкого луга, Юте казалось, что она одна в целом свете, и будто все создано и творится только для нее, и что все устроено правильно, и так будет всегда. Душа теснилась предчувствием чуда, и в такие минуты красота, таящаяся повсюду, являла себя особенно зримо. Она не могла высказать того, чем было переполнено ее сердце, потому что для счастья нет слов, как нет, возможно, и причин. Счастье похоже на здоровье: почему ты здоров? – глупый вопрос, но всегда резонно поинтересоваться, почему болит живот, или голова, или сердце…
ЮТА НЕ ЗАМЕТИЛА, как подошла к реке. Низкий берег без труда становился водой, будто граница существовала между ними лишь условно. А за рекой, почти от самой воды, возвышался сосновый лес. Солнечные блики пробивавшихся сквозь хвою лучей золотили поверхность воды и ложились яркими пятнами на поленца моста. По этому мостику, переброшенному на другую сторону почти над самой водой, Юта перешла на соседний берег, и тропинка повела ее дальше вдоль подножия холма туда, где за лесом начиналась деревня.
Юта шла среди высокой травы, буйно разросшейся по краю леса, разглядывая множество полевых цветов. Колокольчики на длинных стеблях поднимались выше других и опускали белые и фиолетовые головы, словно стесняясь своего роста. Снизу вверх голубыми глазами смотрела на них вероника, украшенная жемчужными бусинками нераспустившихся еще бутонов. Луговая герань мигала пурпуровыми огоньками, а ей в ответ львиный зев зажигал гирлянды желтых фонарей, мерцавших яркими оранжевыми сердцевинами. Червонным золотом горели соцветия зверобоя, и ажурным сплетением зелени вился кругом мышиный горошек, увешанный разноцветными сапожками душистых цветов. У самой тропинки белели луговые ромашки. Юта остановилась, надломила тонкий твердый стебель и вдруг подумала с завистью и даже с обидой: «Почему здесь выросло столько чудесных цветов, ведь никто не сажал их, не поливал, не рыхлил им землю, а у меня ничего не растет, как я ни стараюсь?» Она пошла дальше, разглядывая ромашку.
Издалека послышалось, как звонит гулкими колокольцами стадо. Забавно они мычат, подумала Юта, будто поют на разные голоса. Она знала, что встретится с коровами как раз на развилке, откуда стадо пойдет правее, к броду, а она повторит только что пройденный им путь – в деревню.
Юта жалела, что не выросли еще яблоки в саду – она любила кормить проходящих коров зелеными яблоками и смотреть, как они каждый раз поначалу недоверчиво косились в ее сторону, останавливались, опуская шеи, нюхали воздух, а потом, словно наткнувшись в голове на нужную коровью мысль, тянулись за угощением, облизывая ладонь.
Но сегодня, к сожалению, яблок не было, и коровы равнодушно проходили мимо. Внимание их куда больше привлекал черный щенок. От страха он пятился, неумело рычал, и носился из стороны в сторону, а коровы медленно, гораздо медленнее, чем он бегал, поворачивали головы, пытаясь уследить за ним. Юта поймала щенка и взяла его на руки, чтоб он случайно не попал под копыта. Коровы ушли. Она еще немного понесла щенка на руках и снова пустила бежать.
Лес закончился, и дорога стала шире, и вот на краю показался деревенский колодец, а сразу за ним – дворы.
НА ВЫСОКОМ КРЫЛЬЦЕ уже стояли банки с процеженным утренним молоком. Юта откинула щеколду, отворяя калитку. Та скрипнула, и тут же где-то под крыльцом, звякнув цепью, заворчала, выбираясь навстречу, огромная рыжая собака. Она рявкнула басом так, что щенок задрожал и прижался к ногам. Но вот из дома вышла хозяйка, и рыжий пес тут же смолк, завилял хвостом. Вытирая руки о фартук и поправляя косынку, она пожелала Юте доброго утра и, взяв одну из банок, стала спускаться с крыльца.
Юта поставила свой бидончик на скамейку и сняла с него крышку. Хозяйка аккуратно перелила молоко. Юта поблагодарила и хотела было идти, но хозяйка остановила ее вопросом:
— Как твои цветы, Юта? – поинтересовалась пожилая женщина. – Ты посеяла семена, которые я дала тебе?
— Да, посеяла, — ответила Юта. – Но ничего не выросло… как всегда, — прибавила она. – Отчего?
Хозяйка посмотрела на нее и ничего не ответила, лишь пожала плечами.
— Может быть, почва не та, — сказала она неопределенно.
— Но у бабушки все росло, — возразила Юта. – А у меня растут только обычные, одуванчики или тысячелистник, а красивые не растут. Почему?
— Значит, нужно еще подождать, — ответила хозяйка.
ОБРАТНАЯ ДОРОГА всегда кажется короче, а теперь и солнце стояло выше, и время как будто текло быстрее. Юта шла, рассеянно глядя по сторонам, занятая собственными мыслями. Она все думала о цветах. Мысли ее непременно возвращались к вопросу: почему все-таки они не растут? Почти отчаявшись, она все же тешила себя надеждой: а вдруг теперь я вернусь, а они проросли? Ну, вдруг?
Так, незаметно для себя, Юта добралась до подножия своего холма. Там она поставила бидончик на землю и снова села на старый пень. Стряхнула травинки, прилипшие к мокрым босым ногам, натянула гольфы. Потом надела ботинки, накинула шерстяное пальто, снова взяла бидончик и пошла по дорожке, ведущей сквозь рощу все выше и выше к дому.
Ей стало немного зябко с непривычки – после лета. Но пройдет немного времени, и ей покажется даже жарким первый по-настоящему теплый весенний день. Вдохнув холодного после лета, но теплого после зимы воздуха, она почувствовала вдруг, как снова всколыхнулось внутри нее то радостное чувство, проснувшееся сегодня вместе с ней.
Вдруг ей в голову пришла мелодия, и она пропела вслух куплет детской песенки: в таверне много вина, там пьют бокалы до дна, и чтоб развеять печаль, бренчит разбитый рояль… Услышав песенку, щенок радостно запрыгал вокруг ее ног. Юта подобрала с земли прутик и шутя пугнула щенка, напевая дальше: дочь капитана Джанель вся извивалась, как змей, с матросом Гарри без слов танцуя Танго цветов…там-там там-тарам тарам.
Вот закончилась светлая березовая роща, за ней показалась садовая ограда, и виден стал домик, выделявшийся светлым пятном посреди высоких кустов акации, на которых не было еще ни листьев, ни цветов.
Юта завернула за угол, и увидела, что окна в кухне распахнуты настежь, а под окнами… Что это? Она остановилась в изумлении, широко распахнув глаза: небывалые, огромные, толстые цветы выросли повсюду. Они были выше человеческого роста и заслоняли собой и крыльцо, и скамеечку, стоявшую перед входом.
— Бабушка, ты? – робко и неуверенно проговорила Юта, пораженная открывшейся перед ней картиной.
— Да, моя дорогая, — услышала она знакомый голос из невероятных зарослей, — вот пришла вас навестить.
Юта совсем не испугалась, хотя могла бы – ведь не каждый день с тобой разговаривает призрак.
— Бабушка! — воскликнула Юта, пробираясь сквозь гигантские растения и в недоумении, в восхищении, в замешательстве глядя на нее и на все вокруг. — Что это?!
Бабушка спокойно сидела на скамейке среди окружавших ее цветов. Она совсем не была похожа на призрак, а была такой, какой Юта привыкла видеть ее.
— Весна пришла, — ответила бабушка, словно не замечая кругом ничего необычного.
— Нет, эти цветы! Ты что, не видишь? Еще с утра здесь ничего не было, а теперь настоящие заросли.
— Ничего удивительного, — она улыбнулась, слегка отстранившись, когда Юта захотела прикоснуться к ней, и продолжала: – Эти цветы не могли больше ждать, лежа семенами в земле, и потому Sglab не могли расти так же медленно, как те, что всходят в положенный срок.
— Откуда же взялись у тебя такие цветы? Таких вообще не бывает!
— Не я посадила их здесь, — ответила бабушка. – Я только немного помогла им прорасти.
— Как?! – Юта не знала, что думать. – Мне кажется, ты меня обманываешь…
— Нет, милая моя, все эти цветы твои.
Юта продолжала разглядывать невероятные заросли. Как красиво! Она никак не могла понять, что же произошло.
— Не может быть, чтобы все это выросло у нас!
Бабушка посмотрела на Юту:
— Помнишь, ведь ты и раньше так говорила, — сказала она.
— Да, ну и что? – Юта не понимала. – А как же поверить? Цветы словно из сказки, а я не умею творить волшебство.
— Вот и весь секрет.
— Что это значит?
— Нужно верить! – ответила бабушка с улыбкой.
— И всё? Так просто?
Бабушка засмеялась прозрачным небесным смехом.
— Да, просто. Но иногда случается так, что это труднее всего, не правда ли?
Юта снова посмотрела кругом. Вдруг ей показалось, что все цветы как будто склонились к ней и словно кивают в подтверждение только что сказанных слов.
— А цветам можно верить? – усомнилась она, чувствуя себя маленькой и беспомощной среди этих гигантов.
— Верить нужно себе, — ответила бабушка. – Запомни это, и тогда у тебя все получится.
С тем ее облик начал понемногу светлеть, пока совсем не растворился в воздухе.
Юта осталась одна среди цветов. «В мире столько волшебства! — радостно подумала она. – А в том, что растут цветы, нет как будто ничего удивительного».
